Происхождение названий сёл Карнауховки и Тритузного

Вступление

Данная работа посвящена загадкам топонимов родного края (Днепродзержинска). Вопросы, которые затрагивает местная топонимика, многим кажутся не существенными по сравнению с переполненной страстями, ужасами современных войн, достижениями научно-технического прогресса и глобальными проблемами историей ХХ века. Тем более что днепродзержинским историкам-краеведам уже всё, кажется, известно и ясно. Но мы должны помнить, что сразу же после Московско-Переяславского соглашения 1654 года царские власти начали делать из украинцев дураков: были испорчены и в основном уничтожили украинские книги. Так самодержавные вершители судеб народов вышибали из памяти подвластных им «малороссов» всё то, что являлось основой украинского духа². А поэтому остаётся много «белых пятен» в истории Украины, в частности, истории родного края. В данной работе сделана попытка исследовать вопросы, связанные с происхождением и значением названий сёл Карнауховки и Тритузного.

Согласно устным преданиям, названия сёл Каменского, Романково, Тритузного и Карнауховки, территорию которых занимает современный Днепродзержинск³ (до 1 февраля 1936 г. – г. Каменское), произошли от прозвищ «полулегендарных» казаков Камеона (Камеуна Камиуна), Романюхи (Романюка), Тритуза (Трейтуза) и Карнауха⁴, поставивших свои зимовники в долине Днепра. Ни материальных, ни письменных памятников, подтверждающих эту информацию, не найдено. Но эти предания кажутся правдоподобными, так как идеально вписываются в рамки истории запорожского казачества: указанные сёла входили в Кодацкую паланку Войска Запорожского Низового, одну из восьми территориально-административных единиц Новой Сечи (1734 – 1775 гг.)⁵ – последней Запорожской Сечи, которую ликвидировала царица Екатерина II летом 1775 года.

К сожалению, все устные предания донесли до наших дней очень скудную информацию (возможно, и несколько искажённую, как это бывает в известной игре «Испорченный телефон»), отчего многие относятся к ним не более как к придуманным легендам. Поэтому, задачей нашей исторической разведки является попытка реконструировать возможные во времена существования последней Запорожской Сечи общественные явления, которые могли предопределить возникновение прозвищ казаков Карнауха и Тритуза, и соответственно названий основанных ими населённых пунктов.

В качестве основного исторического источника ми взяли трёхтомную «Историю запорожских казаков» Дмитрия Ивановича Яворницкого.

Данная работа написана в 2005 г. как конкурсная – в рамках историко-краеведческой экспедиции «Моё Приднепровье» и туристско-краеведческой экспедиции «Красота и боль Украины» по направлению «Святое наследие» в соавторстве учителя истории СШ № 44 города Днепродзержинска Дзюбы Владимира Михайловича и учащихся 10-А класса Воробей Елизаветы, Дудки Вероники и Пресвитлой Татьяны. Она была опубликована в газете СШ № 44 «Витамин-44» в № 5 (45) за 2005 г.

Происхождение названия села Карнауховки

Пытаясь понять значение замысловатых прозвищ запорожских казаков – основателей окрестных сёл, местные краеведы выдвинули несколько интересных гипотез. Например, они предположили, что отважному казаку по имени Семён в бою отрубили, т.е. откарнàли, ухо⁶. Отсюда, якобы, и его прозвище – Карнàух. Это кажется правдоподобным, ведь известно, что «запорожцы отличались умением мастерски рассказывать, умели подмечать смешные черты у других и передавать их в шуточном, но ни для кого не обидном тоне… Этой чертой запорожских казаков частично объясняются и те удивительные прозвища, которые они давали новичкам, что приходили в Сечь» [13, с. 177].

Однако возможно и другое пояснение происхождения прозвища «Карнàух», а именно: от слов «кàрна» и «карнàвка». Так в древнерусской поэме «Слово о полку Игореве» терминами «кàрна» и «жля» названы духи (олицетворения) скорби и печали, которые витали (летали, носились) над Русской землей после гибели русских дружин в сражении с половцами на реке Каяле⁷.

Если взять во внимание те страшные муки и страдания, которые пришлось пережить жителям запорожского края во время эпидемий чумы и моровой язвы в 50 – 70 гг. XVIII века, то корень «кàрна» в названии «Карнауховка» кажется уместным.

О бедствиях, постигших жителей запорожских сёл, в частности, Карнауховки, о печали, скорби, плаче и причитаниях по умершим родственникам и односельчанам можно судить по фактам из «Истории запорожских казаков» Дмитрия Яворницкого.

Он писал: «В январе 1771 г. в Запорожье началась моровая язва: уже в марте от этой язвы опустели сёла Романково, Кодак, Самара, Перещепино… Наконец в 1772 г. весной у Запорожье была страшное и разрушительное наводнение, а летом везде началась чума» [13, с. 50]. И далее: «В селе Карнауховке церковь св. Варвары была основана в 1773 г.; во время моровой язвы, что свирепствовала в запорожском крае в 1771 – 1772 гг.; жители села по совету монаха Ивана Кайдаша сначала поставили икону св. Варвары, и днём и ночью молились перед ней, прося отвернуть страшную смерть»; тогда же они дали обещание устроить у себя церковь в честь заступницы – св. Варвары…» [13, с. 206].

Конечно, здесь можно возразить: село Карнауховка было основано в 1737 году [4, с. 9; 5, с. 230; 12, с. 18], а описанные Д. Яворницким трагичные события произошли более чем на три десятилетия позже. И всё-таки слово «кàрна» в данном случае уместно, так как от него произошло слово «карнàвка». С древних времён в Руси-Украине «карнàвкой» называли большую деревянную или металлическую кружку⁸ (кварту)⁹, в которую собирали деньги на погребение усопших или на полезные для христиан дела, например, пожертвования на строительство церквей.

Описывая устройство куреней (больших хат-казарм), в которых жили казаки в Запорожской Сечи, Д. Яворницкий сообщает: «На «покутье», то есть в красном углу, были прибиты иконы разных святых, там же висела богатая лампада, которую курень (одно из 38-ми войсковых подразделений Войска Запорожского Низового – прим. авт.) засвечивал на большие праздники, а под ней стояла «карнàвка», то есть кварта (кружка – прим. авт.)⁹, куда казаки клали деньги для покупки пищи следующего дня» [13, с. 127].

Менее всего вероятно, чтобы прозвище «Карнà[в]ух» могло означать «скорбный», «печальный» («тот, кто пребывает в скорби и печали»). Скорее всего, оно произошло от «карнàвушник» (с ударением на втором слоге), как бы мы сказали «карнàвщик», в значении «хранитель карнàвок, ответственный за сохранность их содержимого». Как нам представляется, хранителями карнàвок назначались люди достойные и честные, которым Сечевая Рада (кошевой атаман, казацкая старшина, казаки) и православные священники запорожского края доверяли сбор пожертвований на полезные для казацкого товарищества дела. И не только сбор пожертвований.

Д. Яворницкий пишет, что на переправах (перевозах) «запорожцы брали с проезжих определённую плату, которая составляла главный источник их войсковых прибылей» (!) [13, с. 37]. И далее: «Запорожские казаки брали с каждого воза и от каждого животного за перевоз через реку и делили эти прибыли между старшиной и всем войском. Плата в разное время и от разных возов бралась разная: с пустого воза на Никитинской заставе по копейке, с груженного от 2 до 10 копеек… На Мишуринорогской переправе запорожские казаки, если верить историку Украины Маркевичу, в своё время собирали 12 тысяч руб. ежегодной пошлины» [13, с. 302, 303]. Безусловно, плату (пошлину) за перевоз через реки перевозчики собирали в так называемые «скарбнычки». Ими служили «карнàвки» (копилки) – металлические коробки или металлические (деревянные) большие кружки с крышками, которые были запечатаны сургучовыми печатями (чтобы у перевозчиков не возник соблазн присвоить часть денег). Крышки имели щели, в которые проезжие опускали монеты. Подобные «скарбнычки» использовались и для собирания денег в церквях⁸.

Естественно, наполненные деньгами (пошлиной за перевоз) скарбнычки-карнàвки кем-то должны были доставляться в войсковую сокровищницу (військову скарбницю¹⁰) Новой Сечи, которая располагалась на речке Подпольной в районе нынешнего Никополя: вблизи села Покровское (сейчас Николаевского района Днепропетровской области). По-видимому, казак Семён Карнà[в]ух возглавлял специальный казацкий отряд – отряд карнàвушников (карнàвщиков), который отвечал за доставку в целости и сохранности карнàвок-скарбнычок с переправ (перевозов) через Днепр в Подпольницкую Сечь. В наше время такой отряд принадлежал бы к инкасаторской службе.

Думается, что казак Семён Карнàух был человеком рассудительным, бескорыстным, добропорядочным, достойным и честным¹¹, и поэтому – всеми уважаемым.

Происхождение названия села Тритузного

Существует предание и о происхождении названия села Тритузного, основанного в 1740 г. [4, с. 9; 5, с. 230, 12, с. 8, 18]. Согласно этому преданию, бывалый запорожский казак, отставной войсковой старшина Данил Семененко по прозвищу Тритуз основал зимовник, вокруг которого со временем поселились другие казаки и крестьяне. Такое прозвище он получил потому, что, имея три сына молодца – гордость старика-отца, не мог налюбоваться своими сыновьями-наследниками и говорил людям: «Сыны у меня как три туза!». Абсурдно даже припускать, что бывалый казак был азартным картёжником и сравнивал своих сыновей с игральными картами. Может, он так говорил о своих сыновьях потому, что они были важными, влиятельными лицами в каком-то кругу людей (казаков), т. е. были, как говорят украинцы, «великими цабэ»? А может, отец называл своих сыновей тузами потому, что они хорошо проявили себя в какой-нибудь важной сфере деятельности?

Чтобы понять причину гордости основателя с. Тритузного своими сыновьями, обратим внимание на то, что словом «тузы» назывались не только игральные карты или важные, влиятельные особы, но и небольшие, лёгкие шлюпки – лодки-плоскодонки¹². Их использовали на перевозах (переправах) через реки и озёра ещё во времена Киевской Руси. Туз имел развалистый нос и широкую корму, дабы при малых размерах вмещать как можно больше людей¹³. Такая лёгкая шлюпка также обычно привязывалась пеньковым канатом («концом»–«фалином») к корме деревянного парусного корабля и шла вслед за ним¹⁴. Тузы использовались для высадки с корабля на мелководье или на берег, вдоль которого в реке были каменные заборы¹⁵, а так же для завозки корабельного якоря¹⁶ или как спасательное средство во время кораблекрушения¹⁷.

Такие судёнышки многие днепродзержинцы видели ещё в начале 60-х годов ХХ в. на лодочном перевозе через Днепр возле бывшего Тритузного. Вполне вероятно, что в этом месте ещё во времена Запорожской Сечи был лодочный перевоз и одна из казацких «водных стражей на лодках»¹⁸ с тремя тузами.

Естественно, возникает вопрос: почему на этом перевозе было именно три лодки-туза? Такое минимальное количество лодок, давало возможность в любой момент иметь на том или ином берегу хотя бы одну лодку. Это было очень важно в экстремальных ситуациях, например, когда нужно было быстро переправить на другой берег гонцов или курьеров. В связи с этим Д. Яворницкий писал: «Почту и курьеров было приказано доставлять с места на место «срочно» и «без остановок» [13, с. 317].

Конечно, перевоз через Днепр возле зимовника (хутора) казака Данилы Семененко-Тритуза не считался основным – таким как, например, знаменитый Романковский перевоз, на котором кроме лодок были ещё и паромы¹⁹. При наличии парома на перевозе можно было обойтись двумя лодками-тузами, которые располагались у противоположных берегов и использовались только в экстренных случаях. Например, как сообщает Д. Яворницкий, на перевозе около усадьбы собственника с. Фалиивки на Херсонщине М. М. Комстадиуса было «два судна-дуба, две лодки и один паром для переправы» [возов, людей и животных] [13, с. 316].

Вполне возможно, что три сына уже немолодого казака Данилы Семененко были перевозчиками на трёх лодках-тузах, а одновременно и запорожскими «водными стражниками на лодках-тузах». Отсюда и его прозвище – Тритуз, и его гордость за своих сыновей, которые, несомненно, были мастерами своего дела (ремесла), очень полезного для людей. В переносном смысле, его три сына были «тремя тузами» – людьми, хорошо проявившими себя в важной для жителей и гостей запорожского края сфере деятельности. К сожалению, их имена не известны. Но, полагаясь на интуицию, можно утверждать, что они были, как и подобает казакам, «добрыми друзьями, верными товарищами, настоящими братьями друг другу, надёжными соратниками...» [13, с. 173]. Им, наверняка, были свойственны «добродушие, бескорыстность, щедрость, глубокое уважение к старым и заслуженным воинам, простота, рассудительность и изобретательность²⁰, приветливость, гостеприимство и личная честность²¹», а их фигуры дышали мужеством, молодцеватостью, заразительной весёлостью и неповторимым юмором» [13, с. 173].

В пользу того, что название с. Тритузного по соседству с которым в 1750 г. (около 1750 г.) возникло село Каменское²⁶, могло произойти от названия лодки-плоскодонки – «туз», говорит и такой факт: в Солонянском районе Днепропетровской области есть село с точно таким же названием [5, с. 675]. Оно возникло также в казацкое время на берегу мелководной речки Тритузной – притоки Камышеватой Суры. По ней казацкая «водная стража на лодках» могла ходить только на плоскодонных шлюпках – тузах. Но здесь со временем стали трактовать происхождение названия села с позиции якобы «всё определяющей роли сильной личности в истории»: мол, владелец с. Безбородьково помещик Безбородько выиграл в карты за три туза соседнее село и на радостях назвал его «Тритузное». (Интересно, как называлось бы это село, если бы помещик Безбородько выиграл его за другие карты колоды? «Тривальтовка», «Тридамовка» или «Тузодесятинское»?) Однако эта версия не объясняет, почему такое название имело не только село, но и речка? Вряд ли чтобы самый азартный и удачливый картёжник, пусть даже из числа влиятельных лиц – «великих цабэ», – то есть тузов, смог бы выиграть речку за три туза, а потом переименовать её по своему «хотению» и «велению».

Таким образом, первоосновой происхождения названия села Тритузного на Днепре (возле которого около 1750 г. возникло село Каменское) и названия села Тритузного на речке Тритузной (в нынешнем Солонянском районе Днепропетровской области) могло быть название лёгких шлюпок-плоскодонок – «тузи», которые, вполне вероятно, использовались в казацкие времена на переправах (перевозах), а также в казацких «водных стражах на лодках».

Вывод:

Таким образом, не отвергая существующих гипотез о происхождении названий сёл Карнауховки и Тритузного, мы показали возможность существования других точек зрения. Естественно, мы не претендуем на абсолютную истину и понимаем, что изложенные гипотезы нуждаются в тщательной проверке историками, краеведами и учёными-языковедами (лингвистами).

Примечания:

1. Знаток местной истории С. С. Бочарова называет даже имена двоих из них. Она пишет: «…Народная легенда говорит о том, что село Романково было основано казаком Романюхой, Тритузное Данилом Трейтузом. Село Карнауховка стало называться по прозвищу запорожского казака Семена Карнауха» [ , с. 12].

2. В «Слове о полку Игореве» есть такие слова:

«А Игорева храброго плъку не скресити! (не воскресить)
За нимъ кликну Карна, и Жля
поскачи по Русской земли…» [,36].

Известный филолог Л. Маховец считает, что «Карна и Жля – персонификация (олицетворение) скорби, печали, плача по убиенным, или плакальщица и голосильщица» [, с. 209].

3. Описывая устройство куреней (больших хат-казарм), в которых жили казаки в Запорожской Сечи, Д. Яворницкий сообщает: «На «покутье», т.е. в красном углу, были прибиты иконы разных святых, там же висела багатая лампада, которую курень (одно из 38-ми воинских подразделений Войска Запорожского Низового – прим. авторов)» зажигал в большие праздники, а под ней стояла «карнавка», т.е. кварта, куда казаки клали деньги для покупки продовольствия на следующий день» [, с. 124].

4. Лёгкие лодки-плоскодонки («тузы», «тузики») также обычно привязывались верёвкой к корме деревянного парусного корабля (ладьи) и шли вслед за ними. Использовались для высадки на берег на мелководье или как спасательное средство.

5. О существовании такой стражи свидетельствует запись Д. Яворницкого:«В 1769 г. в готовом к походу против турок Войске Запорожском было 12249 казаков, кроме того, 2000 казаков оставалось в Сечи и 3000 по паланках в «водной страже на лодках» [ , с. 124]

Дзюба В. М.